Цвет любви - Страница 60

— А что с Хастингсом? Я имею в виду, с мистером Хастингсом? Шофером моего отца? — интересуется Джонатан.

— У него ушиб плеча из-за рывка ремня безопасности и подозрение на сотрясение мозга. Ему тоже нужно остаться на ночь для наблюдения, но в целом у него все в порядке.

— А лорд Локвуд?

Доктор Джонкас слегка теряется, потому что вопрос задает не Джонатан, а Александр, но отвечает так же профессионально и спокойно, как прежде.

— Он пережил легкий шок, в остальном повреждений нет, — говорит она. — Он в отделении интенсивной терапии с леди Сарой. Я пошлю за сестрой, чтобы она отвела вас наверх, к ней.

— Да, спасибо, — произносит Александр, и врач, попрощавшись, удаляется.

Джонатан нетерпеливо смотрит ей вслед.

— Почему мы не можем пойти к ней сразу?

— Терпение, Хантер, на то наверняка есть причины, — успокаивает его Александр.

— Мистер Хантингтон? — В дверном проеме внезапно возникает светловолосый Стивен. В руке он держит свернутый в трубочку журнал.

Похоже, Джонатан понимает, чего от него хочет Стивен.

— Прошу прощения, я на минутку, — говорит он, обращаясь к нам, и вместе со Стивеном направляется в коридор рядом с регистратором. Мы с Александром остаемся одни в изысканной комнате ожидания.

Поскольку я стою у самой двери, мне видно, как Стивен показывает своему начальнику журнал, но я не вижу, что это за журнал, так как Джонатан стоит спиной ко мне. Они разговаривают, я вижу, как кивает шофер. Внезапно я чувствую руку на своем плече и испуганно вздрагиваю.

Александр стоит рядом и глядит на меня с легкой улыбкой на лице. Я тут же понимаю, что сейчас речь пойдет о том, о чем я предпочла бы с ним не говорить.

— Я знаю, что меня, в общем-то, это не касается, Грейс, но что это за эксперимент, который Джонатан проводит с вами?

Я краснею.

— Не знаю, что вы имеете в виду. — Я пытаюсь увильнуть от ответа.

— А мне думается, что знаете. И прежде чем вы обидитесь, скажу: я был бы рад, если бы это оказалось тем, чем кажется.

— И чем же это кажется? — спрашиваю я, терзаемая любопытством и смущением.

— Тем, что в жизни моего друга наконец-то появилась женщина. — Он смотрит в коридор, где Джонатан все еще беседует с шофером с несколько скептическим выражением лица. — Хотя верится в это с трудом.

Услышав это, я вздыхаю.

— И теперь, я полагаю, вы намерены меня предостеречь?

Александр в недоумении глядит на меня, затем улыбается.

— Нет, вообще-то даже не собирался. — Лицо его снова становится серьезным. — Но предостережение, думаю, все же лишним не будет. Джонатан непрост, Грейс. И никогда таким не был. К нему очень сложно подобраться, и, хотя я знаю его уже очень долго, существуют вещи, о которых он не говорит даже со мной. — Он задумчиво трет лоб. — И женщина рядом с ним — такого, можно сказать, не было никогда.

Я озадаченно смотрю на него.

— Но я ведь не первая женщина, которая с ним… — Я не в силах закончить фразу, и краска на моих щеках становится гуще. — Или…

Александр смеется, по-видимому, его все это забавляет.

— Нет. Боюсь, такихженщин в его жизни много, Грейс. Но не было ни одной, с которой он проводил бы дни. Которую он брал бы с собой везде, даже сюда.

Мое сердце начинает биться быстрее.

— И что это значит? — с надеждой спрашиваю я, но Александр не успевает мне ответить, поскольку в этот миг в комнату возвращается Джонатан.

Он переводит взгляд с меня на своего компаньона, хмурит лоб.

— И чего же хотел Стивен? — интересуется Александр.

— Спрашивал насчет Сары. И нам нужно было… еще кое-что обсудить.

Я уже успела узнать Джонатана достаточно хорошо, чтобы заметить: об этом он говорить не хочет. И он не ответит, даже если кто-то из нас станет его расспрашивать. Кроме того, в этот момент пришла сестра, чтобы отвести нас наверх, в отделение интенсивной терапии.

Во всех коридорах, по которым мы идем, спокойно и тихо, обстановка кажется весьма торжественной, совсем не такой, как в знакомых мне американских общественных больницах. На входе в отделение сестра раздает нам всем зеленые халаты с длинными рукавами и завязками на спине, похожие на смирительные рубашки, которые нам приходится надеть, чтобы иметь право войти в эту палату. Джонатан и Александр сразу надевают их и, спросив у медсестры, где лежит Сара, торопливо бросаются к комнате, на которую та указывает. Но я медлю.

— Я лучше здесь подожду, — объясняю я приветливой женщине, на табличке у которой написано «Кэрол Морган». — А то у мисс Хантингтон окажется слишком много посетителей.

Это объяснение я придумала минуту назад, потому что мне вдруг стало не по себе при мысли о том, что придется предстать перед сестрой Джонатана — и его отцом. В конце концов, они оба со мной не знакомы, будут спрашивать себя, что я здесь делаю. А я и сама не знаю ответа на этот вопрос.

Сестра забирает у меня халат, но, вместо того чтобы унести его, требовательно протягивает его мне, помогая надеть, затягивая сзади завязки.

— Можете спокойно идти, никаких проблем, — заверяет она меня.

— Но я думала… Разве можно пускать сразу столько людей в интенсивную терапию? — удивленно спрашиваю я. Ведь и граф уже должен быть возле Сары, а значит, вместе со мной рядом с ней находилось бы целых четыре посетителя.

Сестра улыбается.

— Все зависит от ситуации. Если пациенты находятся в критическом состоянии, то нет. Но у леди Сары другая ситуация. — Она наклоняется ко мне, видя, что я продолжаю смотреть на нее скептически. — Кроме того, регулярные пожертвования лорда Локвуда способствовали недавнему расширению больницы. Поэтому несколько посетителей одновременно больше не представляют проблемы, — добавляет она с многозначительным видом, и я понимаю.